Королева русского юмора описала своих современников. Прошло почти 100 лет, а люди совсем не изменились - «Хорошее настроение»

Писательницу Надежду Тэффи называют первой юмористкой ХХ века. Ее книги не зря перечитывают и разбирают на цитаты: мало кто умел подмечать тонкости человеческой натуры так, как она. Мы в «Хорошее настроение» с удовольствием освежили в памяти несколько рассказов признанной королевы юмора и убедились: время идет, а люди все те же. — Теперь в моде художественные украшения. Например, брошка-миниатюра на слоновой кости или на фарфоре. И чем крупнее, тем моднее. У Марьи Петровны величиной с блюдечко, а она и то недовольна, — говорит, что слишком мала. Хочет заказать хорошему художнику копию с «Гибели Помпеи» Брюллова. — Да как же она ее наденет? — Укрепит как-нибудь за подрамник к шее. У Маргариты Николаевны репутация умной женщины. К ней приходят за советом в психологически трудную минуту. Исключительно женщины. В материально-трудную минуту к ней не приходят. Вполне логично. Раз она умная, значит, денег не даст. «Я больна, — кричала я. — Вернитесь!» Она услышала мой зов. Через полчаса прибежали испуганные друзья, притащили самое необходимое для больного человека — букет хризантем. Оленушка стала убежденной вегетарианкой, ва­рила для себя какие-то прутья и таскала кусочки мя­са у мужа с тарелки. Стал у меня бывать. И все, как говорится, «любите ли вы меня, да любите ли вы меня». Я, по нашей русской манере, ни да ни нет, полна загадочности, хоть ты издыхай. — Отчего вы не пишете романа? Я ничего не ответила, но в тот же вечер села за работу и написала: «Вера сидела у окна». Лиха беда начало. Потом, с чувством исполненного долга, я разделась и легла спать. С тех пор прошло пять лет, во время которых мне было некогда. Как женщина честная, она сначала подумала: «Еще что выдумали!» Затем зашла и купила. У меня каждую минуту сердце останавливается на полчаса! Как и полагается герою текущего романа, он был подозрителен, ревнив, всегда встревожен, всегда готов закатить скандал. Словом — в его чувстве сомнений быть не могло. Федор Иваныч получил на службе замечание и возвращался домой сильно не в духе. Чтобы отвести душу, стал нанимать извозчика от Гостиного двора на Петроградскую сторону за пятнадцать копеек. Извозчик ответил коротко, но сильно. Завязалась интересная беседа, вся из различных пожеланий. «Волга, Волга, весной многоводною ты не так затопляешь поля.» Не так. Русский интеллигент всегда чему-нибудь учит. Волга, вишь, не так затопляет. Он лучше знает, как надо затоплять. — И вообще, остерегайтесь всяческих несчастий — это мой вам совет. Ушибы, увечья, заразительные болезни, потеря глаза, рук, ног и прочих конечностей, со смертельным исходом, — все это для вас чрезвычайно вредно. Это все, что я могу вам сказать на основании научных исследований вашей руки, называемых хиромантией. Один рубль. Она показывала мне свои альбомы и целые пачки любительских снимков. Считается почему-то, что гостям очень весело рассматривать группу незнакомых теток на дачном балконе. Супруги Шариковы поссорились из-за актрисы Крутомирской, которая была так глупа, что даже не умела отличать женского голоса от мужского, и однажды, позвонив к Шарикову по телефону, закричала прямо в ухо подошедшей на звонок супруге его: — Дорогой Гамлет! Ваши ласки горят в моем организме бесконечным числом огней! Звонили по телефону знакомым и спрашивали: — Где вы встречаете Новый год? В ответ вам врали, что в очень большом и интересном обществе, намекая, что туда, мол, таких, как вы, и на порог не пускают. Контрответом вы пускали собственное вранье о предстоящих вам блестящих забавах. Расстроив друг друга, вы переходили на обычную мирную беседу. Тогда он стал журналистом. Писал горячие статьи о «городской детворе», об «отцах города и общественном пироге», о «грабиловке и недобросовестном товаре мороженщиков». На пожары его не пускали. Его пожарный репортаж принимал слишком вдохновенно-нероновские оттенки. «Лабаз пылал. Казалось, сама Этна рвется в небеса раскаленными своими недрами, принося неисчислимые убытки купцу Фертову с сыновьями». Было в нем, в этом выродке, что-то такое беспокойно-противное, что я подумала: «Неужели найдется на свете такая идиотка, которая допустит его к какой-нибудь близости, как-нибудь поверит ему, да еще, пожалуй, увлечется таким гадом ползучим?» Через две недели этой идиоткой оказалась я сама. С женщинами, на которых был направлен этот взгляд, делалось что-то странное. Они сначала смотрели изумленно, почти испуганно, затем закрывали рот рукой и начинали хохотать, подталкивая локтем своих спутников. А пан Гуслинский даже не оборачивался на свою жертву. Он уже намечал вскользь другую и губил тоже. «Ну, эта уже не забудет! — думал он. — И эта имеет себе тоже! Вот я преспокойно проехал мимо, а они там преспокойно сходят с ума». Большинство мужчин получают от зеркала очень приятные впечатления. Женщина, та всегда чем-то мучается, на что-то ропщет, что-то поправляет. То подавай ей длинные ресницы, то зачем у нее рот не пуговкой, то надо волосы позолотить. Все чего-то хлопочет. Мужчина взглянет, повернется чуть-чуть в профиль — и готов. Доволен. Ни о чем не мечтает, ни о чем не жалеет. Собственно говоря, чего тут трагического, что дама три дня подряд понемножку выпивает? В этих цитатах можно увидеть и себя, и кого-то из знакомых. Как вы считаете, кто из писателей способен посоперничать с юмором Надежды Тэффи? Иллюстратор Natalia Okuneva-Rarakina специально для «Хорошее настроение»